— Ты знаешь такую — Рыбу-Хрен?
— Не знаком, а что?
— Тоже не знаю, а жаль.
Такое впечатление, что никто не знает Рыбу-Хрен. С одной стороны это логично: зачем знать несуществующее и никогда не существовавшее существо, а с другой — странно, ведь все знают, что такое рыба и что такое хрен. Почему-то все знают Чудо-Юдо, хотя что такое Юдо, никто объяснить не может.
Почему одни слова понятны, а другие, иногда даже более благозвучные — нет? Потому, что рушатся привычные следственно-причинные связи. Потому, что начинает притормаживать обычная логика, которую мы считаем истиной в последней инстанции. А так ли всё?
глава 1. Рыба-хрен и кирпич
На пыльной просёлочной дороге лежал кирпич. Нельзя сказать, чтоб дороге это нравилось, но сгонять его было лень, жаркий безветренный день нагонял дрёму, и вообще, дорога предпочитала лежать и никого не трогать. Кирпич тоже лежал и никого не трогал — грелся на солнышке, думая о чём-то своём, и совсем не собирался куда-то уходить, хотя лежать на такой пыльной дороге ему тоже не очень нравилось. Просто кювет, заросший крапивой и чертополохом, его прельщал ещё меньше.
Ну, вот и всё. Стоп, а где рыба-хрен? Не знаю, впрочем, хрен с ней — опишу где-нибудь в следующей главе.
глава 2. Рыба-хрен и сапоги
По летнему зелёному лесу шёл, напевая, красный крокодил. Видимо, у него было хорошее настроение, потому что песенка его была довольно-таки весёлая. Это и не удивительно, ведь он только что нашёл большую-пребольшую красивую бледную поганку, а значит обеспечил себя питанием на всю оставшуюся жизнь. Крокодила звали Жорой, а красный он был от рождения: в день, когда он вылупился из яйца, стояла удивительно жаркая погода. А сегодня он просто шёл и напевал:
Пара-бара-тара-блямс, Ути-пути-хрюк, Тили-тили-вали-гали-дали-пали-жали-бубух! Кхе-кхе-тьфу!
Обычно строчка обрывалась потому, что Жора запинался левой ногой об правую, однако третья получилась длиннее, поскольку ему удалось семь раз пропрыгать на хвосте, и закончилась тем, что этот самый хвост заявил о суверенитете и завязался в узел. Хотя крокодил был пресноводный, узел получился морской. Жора развязал его зубами, запел четвёртую строчку и пошёл дальше.
Кстати, я опять забыл о рыбе-хрен, постараюсь вспомнить в следующей главе.
глава 3. Рыба-хрен и ядерное оружие
Представьте себе такую идиллическую картину: по полю, не торопясь, задумчиво-созерцательно ползёт дельфин. Ползёт себе, ни о чём не думает, любуется красотами природы средней полосы России. Не надо смеяться, неужели вы думаете, что дельфину часто удаётся вот так просто любоваться красотами природы средней полосы России? Если вы действительно так думаете, то ещё вопрос, кого отправлять в жёлтый дом. Но на эту тему я подумаю после, а сейчас продолжу.
Ползёт себе дельфин по полю, ромашки срывает, нюхает, изредка хвостовым плавником за ухом почешет и дальше ползёт. Вокруг птички поют, носороги летают, снося по пути мелкие деревья. Что? Опять не верите? Да вы сами подумайте: как налетит такая туша на деревце, а оно ж молодое, ему бы жить да жить… А носорог, он же близорукий, ничего перед собой не видит, кроме своего рога. И трава зелёная, и про рыбу-хрен я опять не вспомнил. Обещаю исправиться.
глава 4. Рыба-хрен и космические пираты
На краю кровати сидела подушка и мечтала. Мечтала стать парусом на белоснежной яхте, похожей на грациозную чайку с чёрным клювом и красными лапами, лежащими ниже ватерлинии. Мечтала стать флагом какой-нибудь маленькой счастливой страны с трудолюбивыми жителями, гордо развевающимся над зданием представительства этой страны в ООН, по площади в два раза большим территории самого государства и в два раза меньшим площади флага.
Ещё подушка мечтала стать полотном, на котором величайший художник запечатлеет свои гениальные мысли. Тогда все будут на неё смотреть, а другие подушки завидовать. Мечтала подушка стать татами, на котором тренируется чемпион мира по карате.
Так она и мечтала, пока её не накрыли покрывалом и не сели на неё толстой тяжёлой задницей.
С подушкой всё ясно, а вот в название главы вкралась ошибка, на самом деле должны быть не космические, а коммунистические пираты.
глава 5. Рыба-хрен и монахи
Высоко в небе висело белое-белое облачко, лёгкое, как ветер, которого не было. По нему шёл мальчик. Мальчику ещё не было семнадцати, и он не знал, что такого не бывает, и никто ему об этом не сказал. А кто мог сказать? Разве что ветер, которого не было, так ведь не было его.
Так мальчик шёл и шёл, а чтобы он не упал, дойдя до края, облако всё время поворачивалось, делая вид, что его шевелит ветер, которого не было. Мальчик что-то искал, совершенно не зная, что он ищет. Может быть, забыл, а может, и не знал никогда. Он устал и прилёг отдохнуть на мягкую облачную перину, сквозь которую просвечивали контуры чего-то синего внизу — это было озеро. Мальчик уснул и вспомнил, что он искал. Он искал ветер, которого не было.
Финал
Теперь мне стало понятно, почему я ничего не смог написать про рыбу-хрен. Я пытался писать про неё, а писал про ветер, которого не было.